Pupils/2015/byt skazka

ТЕБЕ СЫН, А МНЕ ПАСЫНОК

      Жил старик со старухой, у них был один сын, да и того взяли в солдаты. Вдруг приходит к им весть - весть, что сын их на службе умер; потужили, потужили старики, поплакали, да что будешь делать?

Раз тем местом, где жили старики, и проходит парень - такой жох! Зашел к им в избу, старика дома не было: уехал в лес. Вот старуха и спрашивает:

-Откуда ты, родимой?

- А с того свету, понизовец, бабушка.

-Ой, детятко, у меня был сыночек Дороня, взяли его в солдаты, он там и умер, не видал ли ты, дитя, его на том свете?

-Как, бабка, не видать? Видел, видел: твой Дороня у Христа боронит, порядился было телят пасти, да одного теленка потерял, спрашивают с него красный билет, а денег у Дорони нет. Худо будет твоему Дороне.

-Ой, дитятко, у меня есть 5 рублей, неси ты ему, будь добр.

-Мало, бабушка.

-Есть еще рублев-разлев масла да новой азям — поди, ведь не возьмут?

-Как, бабушка, не возьмут? Возьмут.

И отдала старуха деньги, масло и азям. Понизовец взял все и ушел.

Вот приезжает старик, старуха ему и говорит про понизовца.

— Ох ты, дура ты дура, да какой понизовец с того свету придет к тебе? Ведь тебя обманули. В которую сторону он пошел-то?

Старуха сказала. Сел мужик на лошадь и поехал догонять понизовца. Догнал, сошел с лошади и закричал:

— Ах ты, мошенник! Тебе старух обманывать? Вот я тебе задам. Подержи-ко лошадь, я схожу в сторону вырублю дубинку да тебя дубинкой.

Понизовец взял лошадь, а старик пошел в сторону высекать дубинку. Только он отошел, а понизовец и был да нет — уехал. Пошел старик домой пешком. Приходит, старуха [его] и спрашивает:

-Что, старик, догнал?

-Догнал.

-А где у тебя лошадь-то?

-Где лошадь? Ишь ты, тебе Дороня-то сын был, а мне, думаешь, пасынок?!

      (Записано Суровцевым 19 февраля 1899 г. в Тотемском уезде. Печатается по изданию: Сказки, песни, частушки Вологодского края / Сост. В. В. Гура. — Вологда, 1965. — С. 278.)

У меня у самой бы́ла така история. Вы, может, не поверите. У меня отец неродной был, у мамы был приёмыш при́нятой. Вот он тогда пожил два года, помер я так его бояласе, души у меня не было.

Вот мама уехала. Я самая старшая, мне было тринадцать годов. Я уже толкова. Ну так боюсе пойду, на сарай пойду как к скотины, думаю сейчас отец стоит. У нас три коровы было, еще лошадь, жеребенок молодой. Вечером напоила я скотину, время уже было в марте месяце, уже солнышко садится. У нас было большое окно на сарае. Солнышко, только от зари так начинает... Тут ворота в сарай, где сено-то. Гляжу, вот так стоит, отец стоит! Шуба его, шапка его, в валенках. Я глазам своим не верю! Смотрю, у́перла глаза. Он! Где дырка, пихают во двор лошадям сено, с сарая во двор. Стоит вот так на мостины, а я вот так стою, вся онемела. Не могу и духу в себя набрать. Опять сведу глаза, стоит, не уходит. На́брала духу в себя и так произнесла:

- Ох ты, нечиста сила, куда пришел?!

Вот вы не поверите! Я своим глазам не верила. Стоит мужчина, шапка солдатская эти барашковые-то делают. Вот так ниже, ниже, ниже и так скрозь мост провалился, нет! Слышу женщина, соседка рядом колет дрова, стукат. Я к воротам пробрела в сарае, ворота на две половины распахнула, а у самой сердце вот так колотит. Да еще обернулась, поглядела - нет. Провалился!

- Кума - говорю,- кума, поди-ко ты сюды. Она говорит:

- Что?

Я говорю:

- Поди мне сегодня, пособи коровам надавать.

- А что,- говорит,- случилось?

Я говорю:

- Поди, как я тебе покажу место, где отец стоял и куда провалился скрозь землю. - Я говорю, - он, наверно, во дворе остался.

- Да что ты, девка, похоронен, да увезен, да закопан, да что ты?!

- Поди, кумушка, будь добра, поди. Пособи мне сегодня коровам надавать.

Вот мы сена напихали туда, корму полный двор

- Не ходи больше! А утром сходишь.

Пришла, мне что-то не верится, думаю, как я утром пойду? Он опять там где-ни стоит. Я к де́де. Через дорогу дедина, деревня-то вся родственники. Эта де́дина мамы-то еще божатка, кресна. Я пришла, говорю:

- Де́енка, знаешь что?

- А чего,- говорит,- у тя случилось-то?

Я говорю:

- Я отца боюсь, у меня души нет. Мне сегодня Наталья пособила коровам надавать. Стоял,- я говорю,- на сарае.

- Да что ты, девка, сотвори ты молитву-то. Давай-ко пойдем.

- А заря, солнце скрылосе. Она:

- Давай-ко, пойдем домой.

Пришли, она взяла крюк. А печи-то по-старинному. Печка устьем-то сюда, а с той стороны подпечье, для кур.

- Ну-ко, склонись,- говорит,- туда, стань на колени, гляди в подпечье.

Она крюком этим там куда попало по стенам тычет, а я гляжу. Выстала.

- Иди. Бот с тобой, нынь никто не покажется.

Дак там хоть два Степана этых стой, дак ведь не боялася! Пошла куда, не боялася, и в умах нету.

Зап. Разумова А. П., Русакова Е. И., 1974 г. Шифр архива: НА 133/95. Опубликовано в кн.: Памятники русского фольклора Водлозерья: Предания и былички / Изд. подгот. В.П. Кузнецова. Петрозаводск, 1997. С. 103.